Борис Борисович Голицын

  

Борис Борисович Голицын и женская линия семьи.

Толи мир тесен, толи слой тонок.

Борис Борисович Голицын [18.2(2.3).1862, Петербург, — 4(17).5.1916, там же], русский физик и геофизик, один из основателей сейсмологии, академик Петербургской АН (1908). Окончил Морскую академию в Петербурге (1886) и Страсбургский университет (1890). Преподавал в Московском университете (1891—1893), Морской академии (1894—1914), в Петербургском женском медицинском институте (1897—1908) и Высших женских бестужевских курсах (1909—16). Основные труды по теории теплового излучения, теории критического состояния вещества, сейсмологии, оптике, рентгеновскому излучению. Важнейший вклад Голицына в теорию теплового излучения заключается во введении представления о температуре излучения абсолютно чёрного тела (1893). Диссертация Голицына, содержавшая эти идеи, была отвергнута рядом учёных, однако впоследствии эти идеи получили полное признание. В области сейсмологии Голицыну принадлежит разработка теории и конструкции электродинамических сейсмографов и введение их в практику, а также решение ряда задач теоретической сейсмологии. В частности, он нашёл решение задачи об определении очага землетрясения по данным одной сейсмической станции (1902). Голицын положил начало систематическому изучению сейсмичности и применению сейсмических исследований к изучению внутреннего строения Земли. В области теории критического состояния вещества Голицыну принадлежат теоретические исследование флуктуаций плотности вблизи критической точки и разработка экспериментальных методов определения критической температуры. В 1911 Голицын был избран президентом Международной сейсмической ассоциации, в 1913 — директором Главной физической обсерватории; под его руководством были развёрнуты обширные исследования по геофизике. Член Лондонского королевского общества (1916). ^1;2)

С 1894 г. Борис Борисович - директор Физического кабинета Петербургской Академии наук в 1912 г. кабинет преобразуется в Физическую лабораторию Имперской Академии наук, которой Борис Борисович руководил до конца своих дней, до 1916 г. Таким образом, он был директором ФИАН с 1894 по 1916гг. 

В этом очерке я постарался рассказать всё, что знаю о Борисе Борисовиче из семейного архива моей троюродной сестры Людмилы Олеговны Середа, так как я думаю, что сотрудникам института было бы интересно знать о фрагментах жизни одного из директоров ФИАН.

Муж моей прабабушки по материнской линии, прабабушки Наталии – Александр был управляющим Санкт-Петербургской квартиры Бориса Борисовича. Видимо поэтому она работала в Экспедиции ценных бумаг Российской империи возглавляемой князем Борисом Борисовичем Голицыным.

Борис Борисович со свойственной ему энергией и талантом руководителя сразу провёл ряд преобразований направленных на закрепление и привлечение в экспедицию талантливых и трудолюбивых людей. Так как в Экспедиции в основном работали женщины, были открыты детские ясли на 60 человек, которые были открыты с 7-ми утра до 5-ти вечера. Для обслуживания детей, кроме надзирательницы и ей помощницы, пригласили две няни и две «подняни». В кухне готовили стерилизованное молоко. Для подростков организовали «летнюю колонию».

Всё это постепенно принесло свои плоды. Голицыну удалось расширить художественный отдел Экспедиции, в котором выпускали роскошные издания 100 и 500 рублёвые кредитные билеты. Знаменитые «Катеньки» (с изображением Екатерины II) и «Петеньки» (с изображением Петра I). Эти денежные знаки впервые снабжались купонами с водяными знаками – портретами русских царей. Подделка таких денежных знаков требовала не только граверного искусства и знания гелиографии, но и устройства специальной бумажной фабрики.

Как результат в золотой фонд нашей культуры вошли пять томов «Русских портретов» - собрания тысячи литографических портретов с оригиналов теперь безвозвратно утеряны.

    Прабабушка Наташа представила Борису Борисовичу свою дочь Лену, которая воспитывалась в Ново Петергофском пансионе благородных девиц. Борис Борисович по достоинству оценил быстроту реакции, доброжелательность к окружающим, вежливость Лены и рекомендовал дочерей прабабушки Наташи Елену и Екатерину в пажи к императрице Александре Фёдоровне Романовой (Алекс).

Общение с Борисом Борисовичем очень плодотворно влияло на девочек (мою бабушку и её сводную сестру). С детских лет Борис Борисович был близок к лучшим образцам мировой культуры. Его мать Мария Георгиевна (1841 – 1901гг.) была приёмной дочерью графа Г.Г. Кушелева, собирателя выдающихся произведений искусства.³⁾ Мать вышла замуж за маркиза Инконтри и уехала с ним в Италию. Борис Борисович очень любил свою мать и часто ездил к ней в Рим и Флоренцию.

Поездки оставили сильное впечатление. «В Риме можно прожить какое угодно число лет, - писал Голицын, - и всегда найдёшь что-либо недосмотренное». Впрочем, это относится и к Москве.

Подростком Голицын жил у своей «бабушки» графини Екатерины Дмитриевны Кушелевой ⁴⁾ в Афинах, которая была причислена ко двору греческой королевы.

В 1874г. графиня Кушелева скончалась и дальнейшим воспитанием Бориса Голицына занялась её сестра, Татьяна Дмитриевна Строганова (1823 – 1880гг.) Строгановы владели не только крупнейшей в России частной коллекцией не только шедевров эпохи итальянского возрождения, но и бесценным собранием древнерусских икон, миниатюр Прокопия Чирина и Никифора Савина, плащаниц, поручей, покровцев, золотого шитья Строгановских  вышивальщиц, усольской эмали, окладов, украшенных самоцветами, ювелирных изделий сольвычегорских умельцев.

 

Годы в доме Строгановых не прошли даром. В путевой тетради Борис Голицын в то время записал: «Искусство выражает стремление человека к прекрасному, т.е. всему хорошему, потому что изящное есть прообраз хорошего».⁵⁾

Зиму и лето 1881г. гардемарин Голицын (за 85 лет до меня) ходит на фрегате «Герцог Эдингбургский» в Средиземном море. (В отличии от меня он мог сходить на берег). Он посещает Алжир, Неаполь (в котором всего через 32 года родился мой отец), Пирей, Триест, а в мае 1881г. – Яфу. Отсюда Голицын начинает путешествие в Палестину, в её главный город Иерусалим, куда волхвы, как учит Евангелие от Матвея, принесли царю Ироду известие о рождении в Вифлееме Иисуса Христа. Воображение рисовало библейский Иерусалим роскошным городом времён Великого Ирода и Марка Антония, утопающего в зелени, кипарисах, оливах, виноградниках. Волновала близость священных берегов Иордана, разрушенных трубными звуками стен Иерихона, любимых мест Христа в Назарете.

Но Иерусалим встретил путешественников сорокоградусной жарой, пылью, убогой растительностью, камнями без плодородной почвы. Христиане, иудеи и мусульмане сообща превратили «Гроб господень» в ярмарку, где сердечные раскаяния, молитвы и слёзы уживались с обманом, развратом и алчностью богомольцев всех вероисповеданий. Полные жизни, силы и свежести воды Иордана бурно неслись к Мёртвому морю, чтобы, как и всё на свете, слиться со смертью. Ехать верхом по верблюжьим тропам в горах к Назарету и Вифлеему было такой пыткой, что не приведи Господи.

В 1886 г. по окончании Морской академии Борис Борисович вместо карьеры блестящего морского офицера выбирает судьбу учёного – физика. Он поступает в Страсбургский университет.  В эти годы учёбы он особо дорожит дружбой с П.Н. Лебедевым. Оба снимали комнаты у одной хозяйки, и досуг старались проводить вместе, обычно в беседах на научные темы.

Весной 1890г. Борис Борисович оканчивает Страсбургский университет и возвращается в Россию.

Еще  одна история о Борисе Борисовиче, подтверждающая его незаурядный организаторский талант.

В нашей стране время от времени начинают с энтузиазмом строить железные дороги через Сибирь. В конце позапрошлого века тоже строили Транссибирскую магистраль. Таких темпов строительства ещё не знала история того времени.

Несколько десятков крестьянских артелей непостижимо, каким образом смогли вручную – лопатами, топорами, тачками – построить мосты через Амур, Лену, Енисей, Обь, Иртыш, проложить в нетронутой тайге, в болотах и вечной мерзлоте 7500 километров железнодорожных путей.

Подвиг народный решено было отметить памятником Александру III  царю, утвердившему в своё время журнал транссибирского комитета. Объявили закрытый конкурс. Он окончился совершенно неожиданно.

Вдовствующей императрице Марии Фёдоровне оказалось угодно остановить свой выбор на модели, представляющей на первый взгляд нечто несуразное. Вместо чистопородного скакуна, поднятого на дыбы кумиром, танцующего на задних ногах коня блестящего конногвардейца, звезды манежа грациозной Флоры, окончившей свои дни в Пенсионных конюшнях Царского села, на пьедестале оказалась простая ломовая лошадь с тучным «мужиком» на спине. - И это памятник самодержцу? – недоумевали придворные. Но у супруги покойного была своя правда –  она знала, что царь до конца своих дней боялся лошадей, и верховая езда была ему в тягость. Уговорить его, сесть на лошадь было не просто. Возможно, что молодому скульптору с русской фамилией Трубецкой и итальянским именем Паоло кто-то из московских родственников шепнул об этом. Проект его был утверждён.

В марте 1900 г. образовали комиссию для ведения дел по установлению памятника Александру III. Председателем комиссии назначили Бориса Борисовича Голицына. В неё вошли: скульптор Трубецкой, академик архитектуры Фёдор Шехтель, бывший вице-президент Академии художеств граф Толстой, художник Альберт Николаевич Бенуа и чиновник департамента железных дорог Циглер – фон – Шафгаузен.⁶⁾

Павел (Паоло) Трубецкой родился в 1866 г. в Италии. Отец его – обедневший русский князь прижил то ли с итальянкой, то ли с американкой незаконнорожденного сына. Вскоре семья распалась и для Паоло Трубецкого началась жизнь полная лишений. Он увлекался изобразительным искусством, но средств для систематических художественных  занятий у него нет.

В 1998 г. Трубецкой приезжает в Россию к своим московским родственникам князьям Трубецким. Здесь он лепит небольшие статуэтки в стиле модерн. Девочка с собачкой, граф С.Ю. Витте с симпатичным сеттером, извозчик. В каждой из этих работ светится любовное, лирическое отношение к четвероногим друзьям человека, сопровождаемое проповедью о том, что люди должны перестать убивать животных, должны стать вегетарианцами тогда они станут добрыми, хорошими, прекратятся войны, смуты и революции.

По воспоминаниям Конёнкова, в студии Трубецкого постоянно бродили: огромный дог, лошадь Люба, волк Васька, прирученный медведь. Трубецкой рассказывал Льву Николаевичу Толстому, что у него в Париже «баран и волк – вегетарианец едят зелень с одной тарелки». Лев Толстой особенно высоко ценил открытую душу Трубецкого, его ненависть к светским условностям, безграничную любовь к животным и крайнюю приверженность к мясопусту на всю жизнь.

В восторге от Трубецкого был Репин. Он пишет большой поклонный портрет по-итальянски смуглого, по-русски крепко скроенного человека, с крупными чертами лица, руками рабочего, которые не гнушаются ни какой работы. В знак благодарности Трубецкой дарит Репину свою «натурщицу», превосходную по красоте лошадь русской породы «битюг», которая позировала во время работы над моделью памятника. В семье Репиных её потом уважительно назвали «Любовью Павловной».

Пресса критически восприняла памятник. В газетах появились стихи:

    Скульптор, атлет, вегетарианец,

    Объект жестокости людской

    Великий русский итальянец

    И князь Паоло Трубецкой

                                                 Смущен коварными мечтами

                                                 Он лепит к радости врагов

                                                 Иль скакунов с тремя  хвостами,

                                                 Или бесхвостых битюгов.           

                                                      

Решать судьбу памятника досталось Б.Б. Голицыну. Он делает всё возможное, чтобы спасти памятник. Графу И.И. Толстому, принявшему решение выйти из комиссии, он пишет: «Я, конечно, неволить Вас не могу, но усердно и убедительно прошу Вас, многоуважаемый граф, остаться в комиссии, в которой Ваше участие столь необычайно ценно». ⁷⁾ Удержать Толстого в комиссии Голицыну удалось. Но не это самое главное. Для переделок дополнительно нужно 300 – 400 тысяч рублей. Добыть их председателю комиссии, будь он только академик, конечно, было бы не по силам. Но князь Голицын потомок князя Гедемина, и по знатности его род мог спорить с Романовыми. Гофмейстер двора имел доступ к вдовствующей императрице Марии Фёдоровне и самому императору. Николай II очень благоволил Трубецкому и всё ему прощал. Только редкая способность князя Голицына убеждать даже упрямых от собственного безволия людей, вынуждает императора просить Трубецкого заняться только статуей, а всё остальные дела по проектированию памятника передать архитектору Фёдору Шехтелю. Лёд тронулся. Провала удалось избежать. Наступил день открытия памятника. На Знаменской площади собрали народ и войска. На солнце сияли ризы священнослужителей и митры «их высокопреосвященств». Играл оркестр. Перед памятником провели лошадь покойного императора.

Сам Николай II шагал впереди батальонов гвардейских полков. Раздавали награды.

Ниже я привожу воспоминания о Борисе Борисовиче Голицыне дочери Елены Александровны Целинской (сводной сестры моей бабушки) Тамары Фридриховны Целинской

О Борисе Борисовиче Голицыне я узнала от моей мамы, Елены Александровны Целинской, которая  часто рассказывала мне о нём. Это был незаурядный, удивительно интересный человек, крупный учёный – физик, яркая творческая личность. Они познакомились, когда мама ещё воспитывалась в пансионе благородных девиц. Уже, будучи взрослой, Елена Александровна  снова встретилась с Борисом Борисовичем. В Новом Петергофе у него была дача, находилась она напротив Верхнего парка, через дорогу.

Здесь он, отдыхая летом, продолжал свою научную работу. У него всегда был точный распорядок дня. Вставал он в 5 часов утра и напряженно работал в течение всего дня. И лишь по воскресеньям предпринимал загородные поездки по живописным местам, ибо любил всё прекрасное и природу и искусство.

В Новом Петергофе существовал кинематограф, и, конечно, это было сенсацией того времени. Моя мама работала там кинооператором. Борис Борисович естественно интересовался этим новым зрелищем и по воскресеньям посещал эти показы кино. Бориса Борисовича и мою маму сближала любовь к искусству, воспоминания о годах её учёбы в пансионе.

  

  

Слева направо: Екатерина Васильевна Волкова (Козьмина) и Александр Николаевич Волков  (мои бабушка и дедушка), Елена Александровна Целинская,  сестра Екатерины Васильевны .

 

Шел 1913 г.  Борис Борисович делился своими опасениями о возможности войны, рассказывал о  работе в «Особом комитете для усиления Воздушного флота на добровольные пожертвования». По его инициативе на Русско-Балтийском вагонном заводе началось создание аэропланов, для чего им были привлечены талантливые конструкторы.

Когда в 1914 г. война всё же началась, по предложению Бориса Борисовича было создано Военно-Метеорологическое Управление, возглавлять которое, было поручено ему. Главной задачей этого управления было обслуживание армейских частей прогнозами погоды. Деятельность этого управления была особенно важна, так как немцы впервые в военных действиях начали применять газообразные отравляющие вещества. Выезжая на фронт, Борис Борисович простудился, болезнь перешла в воспаление лёгких. До последних дней, будучи в состоянии, он руководил делами Военно-метеорологического  Управления.

Борис Борисович скончался 4 мая 1916г.⁸⁾

• часть 1
• часть 2
• часть 3

  

  

  

Таков был Б.Б. Голицын, человек неукротимой энергии, выдающийся учёный, горячий патриот науки, создатель новой науки – метеорологии.

Главным делом всей его творческой жизни бала наука – сейсмология. Б.Б. Голицын изобрёл и создал сейсмограф – прибор не только фиксирующий землетрясения, а и предсказывающий их.

Жили они с женой, Марией Константиновной, в доме на углу набережной Фонтанки и улицы Белинского. Последняя квартира их в доме № 17 по улице Марата, где я жила с мамой, так как княгиня М.К. Голицына предоставила нам часть своей квартиры, когда нам негде было жить. В этой квартире Елена Александровна с Тамарой пережили блокаду Ленинграда. К этому времени Марии Константиновны уже не стало, но ни одна вещь Голицыных, не была ни продана, ни обменена на хлеб.

Революция 1917г. не обошла стороной семью. Дом, в конце концов, отобрали, и моя бабушка Екатерина Васильевна Козьмина и её сводная сестра Елена Александровна Целлинская с детьми уехали искать лучшей доли в Москву. Моей бабушке было легче, она тогда уже была замужем за моим дедом Волковым Александром Николаевичем, бухгалтером по специальности, но на то время красноармейцем. Скорее всего, их переезд был связан с переводом в Москву «Госзнака», т.к. бабушка всю жизнь там работала. Её семья уже имела троих детей: Валентину – мою маму, Веру и Георгия.

У Елены Александровны сложилось хуже. Она с дочерью Тамарой (Тамарой  Фридриховной) так и не смогла устроиться в Москве и вернулась в Петроград. Вернулись, а жить негде. Приютила их княгиня Голицына Мария Константиновна, жена Бориса Борисовича.

 

Княгиня Мария Константиновна Голицына

 

Они поселились на улице Марата дом 17 кв. 1. Мария Константиновна скончалась в 1942 г. Елена Александровна и Тамара после смерти Марии Константиновны проживали в этой квартире до семидесятых годов.

Яркими впечатлениями моего детства были поездки в Ленинград. Тётя Лёля (Елена Александровна) гуляла со мной по городу и рассказывала мне о каждом доме на Невском проспекте – кто архитектор, кто строил, кому принадлежал. Мне казалось, что она их всех знала, жила среди них, ходила ко всем в гости. Она мне показала памятник Александру III , который был снят с постамента, (слава Господу не уничтожен) и стоял за изгородью в одном из дворов или скверов Ленинграда.  До сих пор, когда я приезжаю в Санкт-Петербург, я иду с Московского вокзала по Невскому проспекту, а рядом идёт она и тихо говорит о прекрасной архитектуре, о великих и благородных людях создавших этот прекрасный город. Любимые места в Питере - галерея героев 1812 года в Эрмитаже и Литературное кафе в конце Невского, в котором А.С. Пушкин встретился со своим секундантом Данзасом, отсюда они уехали на дуэль, на Чёрную речку. Знаю стол, за которым они сидели, но никогда за него не сажусь.

Мария Константиновна Голицына естественно была дамой светской. На ул. Марата в небольшой по её масштабам квартирке всего из четырёх комнат часто бывали представители и старой российской и новой советской интеллигенции. Однажды, в 1935 г., увидев и услышав в опере  тенора - солиста Мариинского театра Николая Николаевича Середу, восхищаясь, его вокальными данными она пожелала поближе познакомиться с ним, и пригласила его в гости. Елена Александровна с дочерью, как домочадцы, естественно присутствовали на этом ужине. За ужином, как это часто бывает, Николай Николаевич, увидев Тамару, сказал, что у него есть сын, Олег, её ровесник, и он хотел бы их познакомить. Так и произошло. Позже Олег и Тамара поженились. Так сложилась новая семья. У Тамары и Олега родилась дочь – Мила (Людмила Олеговна).

Олег Николаевич, Тамара Фридриховна, Людмила Олеговна Середа 1959 г.

 

Память о Борисе Борисовиче долго хранилась и хранится в семье. Елена Александровна и  Тамара Фридриховна до последних дней жизни ежегодно ездили на Никольское кладбище Александро-Невской Лавры на могилу Бориса Борисовича.

Культ науки в семье определил судьбу Тамары Фридриховны. Окончив школу с золотой медалью и физико-механический факультет Ленинградского Политехнического института, основанного в 1919 г. Абрамом Фёдоровичем Иоффе, с отличием. В институте она показала отличные знания по: физике твёрдого тела, ядерной физике, физико-химическим процессам в органической химии. Она защитила кандидатскую диссертацию по теме «Катализ и хроматографии физико-химических процессов в органической химии». Работала Тамара Фридриховна старшим научным сотрудником в ВНИИ НЕФТЕХИМ, была автором многих научных трудов.

Тамара Фридриховна (нижний ряд в центре) среди сотрудников

«ВНИИНЕФТЕХИМ»

 

В 1960г. Елена Александровна передала в ленинградский архив АН СССР тринадцать писем Бориса Борисовича, адресованных ей в 1914 – 1916 гг., и четырнадцать фотопортретов.

  

Акт

Письмо Елене Александровне от учёного секретаря Пулковской обсерватории Альбины Лазаревой.